Недавняя новость, разлетевшаяся по заголовкам мировых СМИ, звучит как научная фантастика: «Аутизм победили одним уколом». Согласно сообщениям, ученые Стэнфордского университета разработали некий препарат под названием Z944, способный полностью подавить «избыточные импульсы в мозге» и якобы избавить человека от аутизма. В ближайшее время планируются клинические испытания, а затем и выход препарата на рынок.

На первый взгляд это прорыв. Но если копнуть глубже, возникает множество вопросов, на которые никто не спешит давать ответы. Что за препарат такой Z944? Откуда взялась идея, что аутизм это исключительно избыточные импульсы в мозге? Почему научное открытие тут же превращается в громкий маркетинговый слоган? И главное: имеем ли мы право «лечить» то, что многие сами аутисты не считают болезнью?

Псевдонаука под соусом прогресса

Если верить авторам исследования, Z944 это блокатор кальциевых каналов, который был ранее изучен в контексте лечения боли и эпилепсии. Теперь же его решили применить для «коррекции» нейронной активности у аутичных людей. Авторы утверждают, что «избыточные импульсы» ключ к расстройству, и если их подавить, исчезнет и сам аутизм.

Однако подобная упрощённая трактовка как минимум научно спорна. Аутизм это не болезнь, а нейроразнообразие, включающее широкий спектр состояний. Да, у некоторых людей на спектре есть серьёзные трудности с коммуникацией и социализацией. Но при этом множество других аутичных людей живут полноценной жизнью, получают образование, работают, влюбляются и выступают за права и принятие, а не за «лечение» их идентичности.

Медицинская этика под угрозой

Попытки «вылечить» аутизм давно вызывают протесты в самих аутичных сообществах. Многие из них сравнивают это с евгеникой когда общество решает, какие люди «достойны» существования, а какие нет. Ведь что, по сути, предлагает Z944? Химически изменить структуру мозга, чтобы человек стал «нормальным» по чьим-то внешним меркам.

Подобный подход игнорирует тот факт, что аутизм это не просто набор симптомов, а целостное восприятие мира. Изменить это значит изменить личность человека. Возникает этический вопрос: имеют ли право родители «лечить» своих детей от того, что они не понимают? Или корпорации, спонсирующие исследования, в праве навязывать свою норму всем подряд?

Коммерциализация человеческой уникальности

Следующий тревожный аспект это коммерческая подоплёка. Исследование ещё не завершено, клинические испытания не начаты, а уже звучат фразы о выходе препарата на рынок. Создаётся ощущение, что фармацевтические компании видят в Z944 не спасение для отдельных случаев тяжёлых нарушений, а новый рынок сбыта, где миллионы родителей будут искать «волшебный укол», избавляющий от трудностей воспитания особенного ребёнка.

При этом практически ничего не известно о побочных эффектах препарата, его влиянии на долгосрочную когнитивную функцию, эмоциональное состояние и нейропластичность. Но кому до этого дело, когда на кону миллиарды?

Опасные последствия для общества

Если подобный препарат получит широкое распространение, это может привести к катастрофическим последствиям для движения за нейроразнообразие. Вместо того чтобы адаптировать общество к людям с особенностями развития, мы снова пытаемся загнать всех в рамки одной «нормы». Вместо того чтобы обучать учителей, врачей и работодателей понимать и принимать аутичных людей, мы планируем «чинить» их.

Такой подход не только бесчеловечен, но и откровенно опасен. Он стигматизирует само существование аутизма, превращая его в проблему, которую надо срочно решать. Но аутизм это не дефект. Это другая форма бытия.

Где граница между лечением и подавлением?

Нет сомнений, что некоторые люди на спектре действительно страдают от сопутствующих состояний: тревожности, сенсорной перегрузки, невозможности говорить или самостоятельно обслуживать себя. В таких случаях медикаментозная поддержка может быть полезной. Но когда речь идёт о полном подавлении определённых нейронных сигналов, возникает вопрос: что останется от личности после «лечения»?

Z944 пока что не вышел за рамки лаборатории. Но уже сейчас мы обязаны задать важнейшие вопросы: не идём ли мы по опасному пути? Не превращаем ли научное открытие в инструмент нормализации и подавления инакомыслия?

Наука должна служить человеку. Но человек это не алгоритм, которого можно «переписать». В своей погоне за универсальным решением мы рискуем потерять то, что делает нас по-настоящему человеческими: разнообразие, эмпатию и право быть собой.